|
|
|
На главную Власть
Блокадная Муза. В 1942-м наша семья в далеком Красноярске, в эвакуации, получила письмо из Ленинграда. Писал дядя, директор асфальто-бетонного завода. Письмо было короткое – живем, боремся, верим в победу… Кроме письма, в конверте («проверено военной цензурой») оказалась книжка стихов Ольги Берггольц. Моя мама, врач на оборонном заводе, всплеснула руками: никогда ее брат не интересовался стихами. А тут… «Бедный ленинградский ломтик хлеба – он почти не весит на руке». Я-то думал, что у нас несытая жизнь, и валенок нет, и руки мерзнут… Мог ли я подумать, что через годы познакомлюсь с Ольгой Федоровной, побываю в ее маленькой квартирке на Черной речке, а потом подарю ей свою книгу о ее военной, блокадной страде. Мы встретились в Доме радио в мае 1975-го. При мне она стала листать книжку, разглядывая редкие блокадные фотографии, вслух повторяя имена друзей. «Яша Бабушкин. Вы знаете о его гибели? – Я кивнул. – Фриц Фукс. (Берггольц была дружна с этим австрийским немцем-антифашистом, руководившим иностранной редакцией Радиокомитета.) Любочка Спектор, оператор звукозаписи фронтовой редакции… А вот и я». Петербургский литератор Александр Рубашкин одной из самых важных своих книг называет трижды переизданный томик «Город Ленинград». Книга посвящена блокадному радио, которое помогало осажденному городу пережить голодную, долгую зиму 1941–1942 года. А голосом этого радио была прежде всего Ольга Берггольц, чьи стихи шли по проводам в промерзшие квартиры ленинградцев. «Сто двадцать пять блокадных грамм / с огнем и кровью пополам», – эти строки блокадники повторяли даже не как стихи – как заклинание… Вот что Александр Ильич вспоминает о Блокадной Музе. Все реже появлялась поэтесса на людях. Но от празднования юбилея в мае 1970-го не уклонилась. Билеты-приглашения на вечер и банкет подписывала сама. И праздник прошел великолепно. Берггольц, несмотря на нездоровье, держалась стойко. Она сидела на сцене и слушала слова благодарности от своих друзей и коллег, весь вечер звучали стихи. Помню, как встал перед ней на одно колено седовласый московский поэт Павел Антокольский. Эта фотография весны 1942 года настолько нравилась Ольге Федоровне, что она купила все экземпляры книжки (которая стоила всего рубль) и дарила друзьям-блокадникам. То была последняя встреча. Через полгода Ольги Берггольц не стало. А раньше, в 60-е годы, я встречал ее в Союзе писателей. У нас в издательстве «Советский писатель» выходила книга О. Берггольц «Узел» – еще одна из ее вершин, такая же, как «Февральский дневник», «Ленинградская поэма» и лирическая проза – «Дневные звезды». После ее ухода прошла треть века. Она не только нуждалась в поддержке людей, но и сама помогала другим, даже не подозревая об этом. Своей книжкой о блокадном радио я во многом обязан ей. Вот почему на последних изданиях есть посвящение: «Памяти Ольги Федоровны Берггольц». А последние годы я не решался ее беспокоить, о том, как и чем живет, узнавал от общих друзей, авторов книг о ней – Алексея Павловского и критика Натальи Банк. Вести приходили не всегда утешительные… Мы прощались с ней в ноябре 1975 года в писательском Доме и на Литераторских мостках Волковского кладбища. Никогда не забуду потрясения от речи писателя Федора Абрамова. Текст опубликован. Но было нечто сверх текста – огромная боль Федора Александровича, сказавшего за всех нас и лучше других о «великой дочери нашего города, первом поэте блокадного Ленинграда». О том, что «все муки, все беды эпохи сполна прошли через ее жизнь, сердце». Была тюрьма, гибель близких, потом война… Абрамов говорил, что прощаться с ней следовало не в «маленьком зале», а «на Дворцовой площади под сенью приспущенных красных знамен».
 На радость студентам. Петербургский знак качества. Русские вернулись!. Верный прицел. Что и как регулировать?. Почетный Адвокаат. Рынок труда: что впереди?.
На главную Власть 0.0135 |