На главную Власть
Шемякин: Петербург – мистический город. Как известно, нет пророка в своем Отечестве. Великий Солженицын много лет жил в изгнании, лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский, хотя и писал: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать», – на самом деле был похоронен в Венеции, а самый знаменитый из современных российских скульпторов Михаил Шемякин уже 23 года живет и работает в США. Новую премьеру готовит в нашем городе знаменитый художник и скульптор Михаил Шемякин. Как сообщили нам в его фонде в Санкт-Петербурге, в ноябре в Мариинском театре состоится российская премьера трехактного балета («Весна священная» Стравинского, «Кроткая» по мотивам Достоевского на музыку Рахманинова и одноактный балет на музыку Прокофьева), где он выступает в роли автора либретто и художника-сценографа. Хотя художник давно живет в США, но считает себя русским художником и питерцем «по духу и культуре». Он дал нам эксклюзивное интервью.Шемякинский проект памятника любимому писателю Гофману поддержан на самом высоком уровне. «Время, в которое я жил, –вспоминает Шемякин, было суровое. Никто не мог не работать, потому что имелся закон о тунеядстве. Любой милиционер мог тебя остановить. Длинные волосы тоже нельзя было носить, велась кампания по борьбе с «волосатиками», их отлавливали прямо на улицах. Я и другие художники работали такелажниками. Целая бригада такелажников в Эрмитаже состояла из художников. А по ночам мы писали картины. Отношений с властью не было никаких. Но уже был интерес к нашим работам, у технической интеллигенции, у физиков. Художник гениальный и спорный: одни им восхищаются, другие ненавидят и называют «бездарностью». В его жизни было много тяжелых испытаний. Михаил Шемякин родился в Москве, однако по праву считает себя выходцем из нашего города. В 1957 году в Ленинграде он поступил в Среднюю художественную школу при Академии искусств им. Репина, однако был исключен из нее с волчьим билетом, как «неподходящий под нормы социалистического реализма». Чтобы не оказаться «тунеядцем», ему пришлось трудиться чернорабочим, такелажником в Эрмитаже, а потом он был подвергнут принудительному лечению в психбольнице, чему в то время нередко подвергались идеологические противники государства. Бедлам в клинике Осипова Тем не менее, случилось так, что нашу выставку устроили в Эрмитаже. Тогда была мода на юбилеи. Был какой-то юбилей, кажется, 200 лет Эрмитажу, и нас попросили сделать выставку «навстречу юбилею». Энтузиазма у нас никакого не было, мы знали, что это может плохо кончиться. Я выставил иллюстрации к Достоевскому, Гофману, натюрморты, словом, ничего «криминального». Но скандал все равно разразился. Дело в том, что выставка открылась ровно через год после известного выступления Ильичева, после разгрома выставки в Манеже, а потому нашу выставку восприняли как «вызов Кремлю». Начались допросы, всех разогнали, а директором Эрмитажа тогда назначили Пиотровского-старшего». – Прощайте, – сказал я при уходе профессору Случевскому. «Словом, – говорит Шемякин, – опасная тогда была жизнь, но интересная и романтичная. Однако расправлялись сурово. Были ссылки, принудительные работы, использовалась так называемая «карательная медицина». Я сам сидел полгода в клинике Осипова, где экспериментировали с психотропными препаратами. Моя мама, когда увидела, до чего меня там довели, сумела через адвоката взять меня на поруки. – Нет, прощайте! – повторил я. – До свиданья, – ответил он. Кстати, первая выставка моих картин была именно в клинике Осипова. Там творился настоящий бедлам. Пациенты ходили в кальсонах, а кто и вообще голый. Некоторые сидели под кроватью и тихо выли. Однажды меня привели в большой зал, где сидело много людей в белых халатах. Некоторые были в военной форме, наверное, офицеры КГБ. Там на стенах я и увидел в рамках свои картины. Когда я их рисовал, то затачивал карандаш зубами, в клинике было запрещено иметь даже вилку. Однако потом, когда я уже вышел, мне снова захотелось вернуться назад. Начались ужасы, меня охватывал безотчетный страх. Когда писал картины, то повязывал на голову полотенце, чтобы пот не заливал глаза. Я занял денег и улетел в Сванетию. Жил там в пещерах, как первобытный человек, чтобы в общении с природой выгнать из себя всю эту химию. А потом я постепенно пришел в себя, к огорчению профессора Случевского. А другие, кто сидел дольше моего, потом из клиники так и не выходили… – Я живу в плохое время, – ответил я. – В какое время вы живете? – спросил меня профессор Случевский. Он имел в виду то, что я всегда подписывал свои рисунки С.П.Б., поскольку именно так называл еще тогда Ленинград. – Нет, профессор, – ответил я, – С.П.Б – это «Специальная психиатрическая больница». – Нет, в какое именно время? – настаивал Случевский. – Время! Вы ведь думаете, что живете в Санкт-Петербурге? В 1976 году художник создал группу «Санкт-Петербург» и написал, совместно с философом Владимиром Ивановым, теорию метафизического синтетизма, посвященную созданию новой иконы на основе изучения религиозного искусства всех времен и народов. Шемякин часто делает иллюстрации к Гофману. «Никто мне так не близок, как Гофман, – говорит он. Он мне близок своей призрачностью, загадочностью. Он близок мне и всем петербуржцам, он оказал громадное влияние на Россию и Петербург. Никто не в состоянии так чувствовать и понимать Гофмана, как петербуржцы.» Все засмеялись…» А петербуржцы – какие-то изломанные. Мистика в самой архитектуре, в освещении, это что-то туманное, неуловимое, иногда зловещее…» «Петербург, – считает Шемякин, вообще – мистический город. Петербуржцы отличаются от москвичей, те более бодрые и жизнерадостные. В 1971 году, примерно в те же годы, как и Солженицын с Бродским, Шемякин был вынужден покинуть СССР. Долго жил в Париже, а потом переехал в США. Его работы выставлялись в Европе, США, Японии, Франции и многих других странах (более 500 выставок). Премия от президента В 2001 году Шемякин создал либретто, а также выступил в качестве художника и сценографа в балетах на музыку Чайковского «Щелкунчик» и «Волшебный орех» Слонимского в Мариинском театре. В 1994 году президент России лично вручил в Вашингтоне Михаилу Шемякину Государственную премию РФ. Из всех скульпторов прошлого и настоящего, творивших для Петербурга, Шемякин оказался самым востребованным: «Петр I», «Жертвам политических репрессий», «Архитекторам и первостроителям Петербурга», «Царская прогулка», надгробный бюст первому мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку. Его работы установлены также в Москве, в Венеции, в Лондоне и в США. Объясняя в одном из интервью свою неожиданную для многих любовь к театру, Шемякин заявил, что «из серьезных художников не было, пожалуй, ни одного, который в той или иной мере не работал с театром. Широко известен «Парад» Пикассо. У моего любимого художника Ренато Гуттузо вышла недавно монография под названием «Гуттузо и театр». Сальвадор Дали много работал в театре и в кино... Я уж не говорю о Шагале, который чего только не делал для театра. Поэтому мое обращение к театральной деятельности – вполне естественная творческая фаза. Любовь к театру Именно по этой причине еще в 2001 году художник создал в Петербурге Фонд Михаила Шемякина для реализации масштабных культурных, научных, социальных и благотворительных программ. Это решение сразу же получило поддержку властных структур и выдающихся деятелей российской культуры. Деятельность Михаила Шемякина по улучшению имиджа российского изобразительного искусства за рубежом встречает поддержку руководства России и лично президента Владимира Путина. После одной из последних встреч с президентом художник так охарактеризовал основные вопросы, которые он затрагивал в ходе беседы с главой государства: «Больше семидесяти лет никто на Западе не знал, что творится в художественной жизни России, а русские художники не участвовали в тех экспериментах, в тех этапах развития, через которые проходила мировая культура. В результате русское изобразительное искусство оказалось на обочине, на периферии. Кроме того, сегодня за художником любой развитой страны стоит мощная инфраструктура: крупные галереи и музеи, критики и журналисты, поддержка государственных структур и серьезного частного капитала. Чтобы достойно заявить сегодня о себе на мировом уровне, художник должен иметь мощную поддержку своей страны! Русское искусство всего этого лишено начисто! Я уверен, что в сегодняшней России есть интересные художники, способные прославиться на весь мир, но «вломиться» в мировой художественный истеблишмент без поддержки крайне трудно». Сегодня Шемякин живет вместе с женой Сарой де Кей в своем поместье в тихом американском городе Клавераке в доме, напоминающем копию старинного французского замка. Участок в семь га был сильно запущен, окружен болотами, дом обгорел, и Шемякину пришлось приложить немало сил, чтобы его благоустроить. Сегодня дом полон книг, картин, скульптур и странных коллекций. Михаил Шемякин собирает тематические коллекции, например, посвященные круглым предметам: шарам и колесам. Дом в Клавераке Живет Шемякин в Клавераке тихо. Больших застолий он не любит, не пьет, с утра до ночи работает. В отличие от большинства русских эмигрантов, Шемякин не клянется каждую минуту в любви в далекой родине и не был замечен в ностальгии. А наоборот, в своих не таких уж частых интервью постоянно твердит, что это в Америке он чувствует себя как дома. А в России «явно неуютно и не дома». Одет он обычно, как и положено гению, экстравагантно: на голове черный картуз, похожий на конфедератку, а на ногах – русские сапоги. Хотя все это объясняется просто: шапку с козырьком художник носит, чтобы защитить глаза от света, а сапоги… «ведь русские мужики всегда ходили в сапогах!»
Новации в инновациях. 65-я годовщина блокады. Цивилизация для азарта. Возврату не подлежит!. Спортивная хроника. В Питере бешеных нет. Собак.. Праздничные планы. На главную Власть 0.0124 |
|