|
|
|
На главную Анализ
Виктор Тихомиров: «Где родился, там и пригодился». – Витя, помнишь ли ты Новый год своего детства? Так о себе сказал Виктор Тихомиров. Да и прав, пожалуй, коренной петербуржец, житель исторического центра, чья талантливая жизнь накрепко с этим городом связана. Он и митек известный, и кинорежиссер замечательный, и писатель хороший, и человек прекрасный. Пользой и удовольствием всегда полны речи его и поступки. Говоря о главном, никогда не уходит он в драматизм, а, напротив, – легко и человечно ведет серьезные рассуждения. – Какие подарки тебе дарили? – Я долго был уверен, что Дед Мороз существует, и радовался его приходу в детский сад. Однажды я спел для него песню из кинофильма «Дети капитана Гранта», имел огромный успех у публики, и Дед Мороз был тоже восхищен. Пел я без музыки, вышел, ручку отвел, ножкой притопнул… Мама обещала мне сшить за это матросскую форму. Очень хотел бы посмотреть я на себя тогдашнего сейчас со стороны: это был мой первый сценический успех. В свою очередь, уже взрослым, пришлось мне быть Дедом Морозом на елке в детском саду, куда ходила дочка. Роль эту я сыграл раз двадцать из-за карантина: нельзя было все группы соединить в одном зале, и пришлось выступать в каждой отдельно. Огромный был детский сад, и у меня в конце уже язык заплетался. За выступление мне обещана была бутылка шампанского, но и за двадцать только одну бутылку вручили. Я отработал все честно, и дочь моя была убеждена, что приходил настоящий Дед Мороз, хотя узнала мои валенки и джинсы. Санта Клаус мне не близок – Подарки на Новый год мы с братом Вовой получали всегда, но скромные: родители мои небогатые были люди. Мать работала учительницей, всегда вопрос подарков обдумывала, и получали мы что-нибудь осмысленное, часто книжки. Сладости, как и все советские дети, мы получали на разных «елках» в виде разрисованных кульков с обязательным вложением мандаринов. Под домашней елкой подарки для нас, по-моему, один раз только стояли: кажется, это были игрушечные автомобильчики. Новый год мне очень нравился: снег, елка дома. Именно созерцание пространства под елкой, выстланного ватой, вызывало у меня множество различных фантазий для игр.Как ни странно, больше всего мне нравится на Филиппинских островах. Если говорить о больших городах, Петербург ни с каким из них сравнить нельзя. Немного, может быть, похож на него Амстердам, немного – Париж. Конечно, можно приспособиться жизнь прожить где угодно. Но я вырос-то вот здесь, на Гангутской улице, возле Летнего сада, все свое младенчество там гулял. – Во времена моего детства считалось, что это антикоммунистический праздник, и вместо него у нас был Новый год. С учителями, например, проводилась строгая идеологическая работа, и мама, человек наивный и законопослушный, считала: раз говорят, что Бога нет, значит – нет. В старости уже, под моим влиянием, взгляды свои она изменила. Как человек скрупулезный, дисциплинированный, она законспектировала всю Библию, чтобы разобраться, а что неясно, спросить у батюшки. Умерла она глубоко верующим человеком. Символом же прихода Нового года был Дед Мороз. Иногда на картинках его сопровождал мальчик в шапке с цифрой, часто верхом на космическом спутнике, как бы собственно новый год. Деда Мороза нашего классического в долгополой шубе почти нигде теперь не увидишь. Чьим-то лукавым промыслом он повсюду заменяется американизированным, лично мне дико неприятным, Санта Клаусом в короткой шубейке с ковбойским ремнем, в штанцах и сапожках. Мне этот персонаж не симпатичен. Дед Мороз – это мое детство, никаких Санта Клаусов там не было. И я даже не знаю, кто они такие. – А Рождество праздновали? – Мнение мое, и о городе, в том числе – это субъективное мнение человека определенного возраста. В одном возрасте изменений хочется, в другом, наоборот, они раздражают. Но будущее все-таки за молодыми, и не надо об этом забывать. Молодым людям, может, как раз и нужны башни до небес и другие новшества. Но в серьезных традициях полагается все же хранить то, что имеем. Возможно, я ретроград… Мне и Нью-Йорк не понравился категорически. Архитектура советских кафе, построенных в 70-е годы, силуэты – как обломанные акульи зубы, и нет в них, по-моему, ничего красивого. Абсолютно чуждая мне среда. Вся современная архитектура имеет для меня такой знак, и материалы новые мне не по душе. Конечно, они дешевы и востребованы. Я и сам, перебираясь в новую квартиру в панельном доме, безумно радовался, что вырвался из коммуналки, и не хочу ни в коем случае отнимать такую радость у других. Перемены, конечно, нужны, но я точно против того, чтобы разрушали заведомую красоту, – то, что поддерживает традицию, является нашими духовными корнями. – Как ты относишься к тому, что город наш меняется? – Где еще тебе хорошо, кроме Петербурга? Успехом делиться не жалко – Представь свои грядущие творческие планы. – Как ни странно, больше всего мне нравится на Филиппинских островах. Если говорить о больших городах, Петербург ни с каким из них сравнить нельзя. Немного, может быть, похож на него Амстердам, немного – Париж. Конечно, можно приспособиться жизнь прожить где угодно. Но я вырос-то вот здесь, на Гангутской улице, возле Летнего сада, все свое младенчество там гулял. И мастерская моя здесь же. Где родился, там и пригодился. Моя малая родина – Летний сад, Марсово поле, улица Пестеля, цирк, кусочек до Литейного и по Садовой – до Невского. И краше ее, конечно, нет. Здесь я прожил счастливо. Когда есть малая родина, жизнь получается более позитивной, реализуешься лучше. Я могу заблуждаться, но эта мысль является для меня утешительной, поскольку я всегда так жил. В Доме кино открывается выставка митьков к 75-летию Санкт-Петербургской студии документальных фильмов, я в ней тоже принимаю участие. Вот-вот выйдет «Антология митьков», в ней есть и цикл моих текстов «Самолечение», в которых я веселым образом учу народ, как лечиться от многочисленных болезней. Что касается кино, то в московской кинокомпании «Хорошо Продакшен» запущен полнометражный художественный фильм «Чапаев-Чапаев» в моей постановке и по моему же сценарию. Параллельно пишу одноименный роман. Продюсеры предложили мне, а я рад. Процесс этот не только приятен мне, но помогает решать постановочные задачи. Самый близкий к нам временной период действия фильма – конец 60-х годов, а самый дальний – 20-е годы, ситуация разгрома чапаевской дивизии и переплывание самим Чапаевым реки Урал. К уже имеющемуся фильму «Чапаев» я отношусь как к исторической правде, актер же Бабочкин для меня лично прямо и есть Чапаев. В моей картине Чапаева будет играть святой отец Иоанн Охлобыстин. Мне кажется, он может не просто роль сыграть, но и весь замысел поднять качественно. Это и всех участников проекта касается. Я от соавторства не бегу, даже ищу его, успехом поделиться всегда готов. Главное, чтобы продукт вышел ослепительный. – Скоро должна открыться моя выставка в Русском музее, – видимо, совместно с Евгением Юфитом, основоположником некрореализма, построенная на контрасте между моим и его творчеством.
 Ау, ищем таланты!... Восстание отверженных. Веселый лед Дворцовой. Анциферовская премия – 2007. Своя крыша для молодых. «НАСТОЯЩИЙ ГЕРОЙ» на Пятом канале. Дорогие читатели «Петербургского дневника»!.
На главную Анализ 0.0126 |