|
|
|
На главную Новости
Герои среди нас. «Злой я тогда был…» Петербуржец, Герой Советского Союза Иван Петрович Васильев из когорты тех, кто помнит не только первые дни Великой Отечественной войны, но и часы. Об этом и о своем главном бое на той войне он рассказал нашему корреспонденту. Что потом творилось, передать трудно! В памяти – отдельные картины. Вот между палаток лежит курсант. У него распорот живот – и кишки, и желудок вывалились наружу. Он запихивает их обратно, а они снова вываливаются. Это такая жуть, а помочь нечем... 22 июня 1941 года я стоял на посту. В руках винтовка, к ней пять патронов. В пятом часу утра услышал в небе страшный гул. Самолеты с черными крестами на крыльях закрыли небо, летели с оглушительным ревом. И так низко, что, казалось, своими шасси могут задеть колья наших палаток. Я подбежал, с трудом разобрал: Наш командир, лейтенант, весь в крови, стоит, прислонившись спиной к столбу, державшему палатку, что-то хрипит.После войны Иван Петрович работал на разных предприятиях Ленинграда, 26 лет был бригадиром слесарей-механиков во Всесоюзном НИИ телевидения. Вводил в строй телецентры в Ташкенте, Комсомольске-на-Амуре. Участвовал во Всемирной выставке в Брюсселе. Лейтенант упал и тут же умер. – Оружие... Оружие... Злой я тогда был. Страшно злой! Была злость и растерянность – непонятно, что делать? Нет ни командиров, ни оружия. Рядом находились склады, а где в них оружие, кто знает? Треть курсантов полковой школы была убита. За несколько минут лагерь перестал существовать. Ехал и вспоминал, как еще недавно, узнав о финской войне, помчался в военкомат. Подал заявление: хочу, мол, пойти добровольцем. Военком ответил – на заводе «Большевик», где я работал, сейчас нужнее. А в апреле 1941 года призвали в армию. На сборы – неделя. Пока бегал, оформлял бумаги, семь дней пролетели. В деревню к родным съездить не успел, лишь отправил письмо. Даже своей девушке, которая жила в пригороде, не успел сообщить. И вот мы уже на вокзале. Всех провожают, а я стою один. Хоть плачь, хоть пой... Нас, оставшихся в живых, погрузили в машины и увезли во Львов. Потом двинулись еще дальше от линии фронта. И вот война! Двадцать дней в товарных вагонах добирались до Львова. Определили меня в танковую часть, в школу младших командиров. В мае переехали в летние лагеря, которые были почти на границе. В конце концов, прибыли в Ахтубу. Там я был определен в 4-й отдельный запасной понтонно-мостовой батальон. Добрались до Миргорода. Оказалось, в городе немцы. И мы по лесам обходили его. Потом опять нас куда-то везли, толком никто ничего не говорил, мы проклинали эту неразбериху. Так дошли до Сталинграда, еще целого, переправились через Волгу. Там я видел несколько воздушных боев. Они удручали: ни один из них не окончился победой наших летчиков. Немцы были еще очень сильны в воздухе. И течение – будь здоров. Это я помню. Форсирование Днепра готовилось сразу в нескольких местах. Совершили мы марш-бросок, в нужном месте затаились. Днепр шире нашей Невы – Сюда идите, – показал мне командир паромной переправы, энергичный, с властным голосом офицер. В моем отделении двенадцать человек. Груженые машины прошли по бездорожью и не застряли. Уже хорошо – у саперов силы свежие, работать веселее. В этом месте на нашем берегу рос кустарник. Решили под покровом ночи спрятаться в нем. – Когда, когда начнем? Машины сумели пройти по кустам, и началась разгрузка. Все три части понтона подтянули к берегу, чтобы собрать на воде. Вот столкнули в воду, сработали сцепки, закрепили болты. Весь понтон, все три части, на воде. Мои люди нервничают: – Весла на воду, – двухметровые деревянные весла вспороли речную воду. Уключины обмотаны тряпками. Здоровенные парни из десанта подобрались к гребцам: Мы удерживали понтон кормой к берегу. Из-за кустов по-слышались шаги – пехота. С пулеметами, автоматами, обвешаны гранатами. Скорость понтона заметно увеличилась. Лихорадка меня бьет, как и остальных, все сильнее – а ну, как нас заметили? – Ну-ка, дядя, дай я поработаю маленько. Пока шла посадка десанта, что-то произошло на том краю. При подходе к берегу в понтон полетели гранаты и начали стрелять автоматы. Но мы были близко, и люди не испугались, попрыгали в воду. До берега уже недалеко. Сердце замерло, и десантники напряглись – спасение на земле и в земле, но не на воде. До берега три – пять метров. Люди стали прыгать в воду и растворялись в темноте. Тишина. Значит, прозевали немцы! А там настоящий бой. Смотрю – появилась группа немцев и бросилась в атаку, во фланг, сволочи. Немцы упорные солдаты, при этом ни гранат, ни пуль не жалели. Настоящий бой Защелкали наши винтовки. – Левая и правая табань! – ору. – По берегу – огонь! Следующий рейс. Немцы стали вешать ракеты-фонарики, и вода освещалась. Обстрел начался из пушек – стало больше жертв среди десантников. На пароме появились пробоины от пуль и осколков снарядов. В дырки набиралась вода, понтон становился тяжелее. У кого что было наготове – тряпки, деревянные клинышки шли в дело, их заколачивали прикладами. А пулеметчик только и ждал моей команды, стал поливать атакующий взвод. Немцы, не ожидавшие огня с воды, стали падать один за другим. Вот они уже побежали обратно... Десантники успели перестроиться, прикрыть фланг. И я уже определил: звуки выстрелов становятся тише – значит, отжимают немцев от берега… Команда от командира паромной переправы: «Надо подкрепить десант техникой – соединяйте три понтона, готовьте паром!» Слышу: еще дальше оттесняют десантники немцев от берега. И обстрел парома стал менее интенсивным. И мы работаем уже веселее, спокойнее. В моем отделении потерь нет, все бойцы живы. Награда за подвиг Собрали паром. Подошел катер. Взял он нас на буксир. На переправу вкатили легкие орудия. Затем въехал танк Т-3 Командир переправы шел перед ним и показывал механику:– Сюда, за мной, левее, левее. Черт тебя дери, перевернешь паром к едрене фене... Теперь глуши мотор! А фашисты все бьют в нахальный паром из пушек. Только дырки затыкаем. А когда дошли до середины реки – удар. Мир почернел, перевернулся и... сбросило меня с парома в воду. Не знаю, как выловили, беспамятного, из стремительной воды, спасибо саперам – не дали утонуть своему сержанту. Очнулся на берегу, из ушей кровь течет, голова гудит. Оглох, ничего не слышу. Сняли головной убор, а на затылке – рана. Унесли меня в санчасть. Но на середине реки снаряд попал прямо в катер, он стал тонуть и скрылся под водой. Капитан и команда перебрались на паром. Пришлось саперам взяться за весла. Пригнали паром к берегу, спустили сходни. Танк взревел, осторожно прошел по ним. Вслед бойцы на руках выкатили орудия на крутой берег. Десант основательно зацепился за берег, пошел вглубь. Я смотрю – все мои люди целы, живы. – Жми, ребята, обратно! – Тебе присвоено звание Героя Советского Союза! Медики сработали удачно. Через несколько часов я опять был в своем взводе. На следующий день утром, в десять часов, зовут меня в штаб батальона: А 17 сентября 1943 года был подписан указ о присвоении мне высокого звания Героя Советского Союза. В нем написано: «За ваш геройский подвиг, произведенный при форсировании р. Днепр севернее Киева, и прочное закрепление плацдарма на правом берегу Днепра». Что тут началось! Еще накануне наш сапер увидел, что по реке плывет бидон. Ему, конечно, не дали проплыть мимо, а там оказался спирт.
 Лыжню Путину!. Михаил Осеевский:. Книжные подвиги незаконного внука Петра I. Мнение таможни. Старое и новое «Боткинских бараков». Возвращение Академии. Почему помолодела Надежда Бабкина?.
На главную Новости 0.0917 |